Сергей боткин: корифей русской медицины

Смертоносная хитрость

Могила С.П.Боткина на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге. Фото с сайта mednecropol.ru

Боткин разрывался между медицинской наукой и помощью пациентам. Не отдыхал, спал лишь по нескольку часов. Поддерживал себя литрами кофе и крепчайшими сигарами. Не удивительно, что у него с годами начались проблемы с сердцем. Все чаще становились приступы удушья. Они случались прямо в академии, за преподавательской кафедрой, во время приема больных.

Он, конечно же, подозревал, что дело в сердце, но гнал от себя эту мысль. Если признать наличие стенокардии, то придется решительно поменять образ жизни. Но это было неприемлемо для Боткина. Ведь тогда приостановятся исследования, сотни людей останутся без помощи. Нет, это никак невозможно.

И Сергей Петрович выдумал такую хитрость. Он утешал себя тем, что слабость, полуобморочное состояние, одышка и удушье бывают также и при желчекаменной болезни. От которой сам себя лечил. Ясное дело, безуспешно.

В 1889 году болезнь стала совсем невыносимой. Сергей Петрович все-таки принял решение – ехать на курорт, во Францию. Там он и скончался – от приступа ишемической болезни, прожив всего 57 лет.

Это был единственный неправильный диагноз, поставленный доктором Боткиным.

Память

В Москве и Санкт-Петербурге работают больницы, названные в честь доктора Боткина. Что касается Петербурга, здесь также есть улица его имени, а на зданиях, где он некогда проживал, висят мемориальные доски. А еще улицы его имени протянулись в Могилеве и Красноярске.

В компании «Аэрофлот» решили назвать именем русского ученого самолет. О нем написана книга из цикла «Жизнь замечательных людей».

Сергей Боткин внес неоценимый вклад в развитие биологии и медицины. Он стал автором учения об организме человека, рассматриваемом как единое целое. Эту концепцию стали в дальнейшем развивать 85 докторов наук — его прямых учеников — и остальные последователи.

Умственно отсталый

В семье Боткиных природа никого не обделила умом. Главе семьи была присуща хватка дельца, а также недюжинный интеллект. Поэтому и торговля у него шла успешно. Дети тоже подавали неплохие надежды. Выделялся лишь Сергей.

Члены семьи рассказывали, что в юности его воспринимали как «недалекого» мальчика. Он только в 9 лет научился читать. Петр даже помышлял отправить в армию отпрыска, не отличавшегося сообразительностью.

Василий с остальными старшими братьями вовремя заметил, что Сергею дается математика. Отец поменял решение и позвал частного преподавателя, чтобы тот занялся образованием Сергея.

Военная карьера

Сергей Суровикин окончил военное высшее училище имени М. Фрунзе в Омске и получил первое назначение — Афганистан, спецназ. В 21 год он возглавил роту 2-й Таманской мотострелковой дивизии. В 23 года командир Суровикин проявил мужество во время учений — отвел горящую БМП с боекомплектом на борту, которая неслась на группу солдат.

Карьерный путь Сергея Суровикина:

в 25 лет получил звание капитана;
во время Августовского путча 1991 года командовал батальоном бронемашин, который составлял комендантские посты на Садовом кольце по приказу ГКЧП;
в 29 лет окончил Военную академию им. М. Фрунзе;
командовал 149-м мотострелковым полком и возглавлял штаб 201-й дивизии на территории Таджикистана в период гражданской войны;
в 36 лет с отличием окончил Военную академию Генштаба ВС РФ и принял командование 34-й дивизией мотострелков в Екатеринбурге;
в 2004 году служил в Чечне командиром 42-й дивизии;
в 2005 году возглавил штаб 20-й общевойсковой армии в Воронеже, через два года стал первым заместителем командира, а затем командиром;
в конце 2008 года принял командование Главным оперативным управлением Генштаба ВС РФ;
в 2010 году руководил штабом Приволжско-Уральского военного округа, а затем перешел в Центральный округ на должность первого заместителя командира;
в 2012 году в рамках создания военной полиции участвовал в формировании кадров, признан общественным мнением и журналом «Репортер» одним из самых авторитетных людей страны;
в 2013 году работал в руководстве Восточного военного округа и получил повышение до генерал-полковника;
в 2017 и 2019 году командовал российскими войсками в Сирии.

Сергей Суровикин дольше всех российских командиров находился на сирийском фронте — в общей сложности год и один месяц. Под его командованием российским военным удалось сломить сопротивление террористов и освободить 95 процентов территории государства.

Обвинения в гибели людей

Во время охраны Садового кольца батальон Сергея Суровикина столкнулся с толпой протестующих против введения войск в центр Москвы. Ночью колонна бронемашин передвигалась по тоннелю, но путь ей преградила баррикада. Суровикин предупредил людей на завалах, что на борту машин находятся снаряды. Когда военных не пропустили, командир сделал два предупреждающих выстрела в воздух и был вынужден отдать приказ колонне прорываться сквозь баррикаду. В результате погибли трое гражданских.

Активист Дмитрий Комарь запрыгнул на БМП, чтобы закрыть смотровую щель брезентом и лишить водителя обзора. Водитель сбросил нападающего резким маневром, а экипаж открыл предупреждающий огонь из пистолетов. Но Дмитрий вновь взобрался на броневик и проник внутрь через случайно раскрывшийся люк. Водитель, пытаясь отогнать нападающего, резко дернул машину. Комаря отбросило с БМП, но активист зацепился одеждой за люк и погиб от удара головой о корпус.

Владимир Усов двинулся на помощь Дмитрию Комарю, когда тот потерпел неудачу с брезентом и погиб от рикошета, когда экипаж машины стал стрелять. Илья Кричевский облил горючей смесью другую бронемашину. Ее экипаж перебегал к товарищам и бесприцельно отстреливался. Илья бросился преследовать их и погиб от сквозного ранения в голову.

После распада ГКЧП Сергея Суровикина арестовали, но оправдали через семь месяцев. Расследование показало, что командир выполнял приказ.

Награды

Сергей Суровикин награжден медалями СССР и Российской Федерации, а также принимал знаки отличия и повышение в звании от президента Владимира Путина.

За 39 лет службы генерал Суровикин получил высокие военные ордена и медали:

Святого Георгия IV степени;
Орден Мужества (троекратно);
За военные заслуги;
За отвагу;
За заслуги перед Отечеством I и II степени;
За боевые заслуги;
Участника военной операции в Сирии.

В 2010 году Сергей Суровикин был награжден Орденом Дружбы народов за укрепление мира, дружбы и сотрудничества между Россией и Беларусью. В 2017 году генерал принял от Владимира Путина «Золотую звезду» и звание Героя России.

«Реформатор» русской медицины

Боткин, помня о несправедливости, которую он встретил в виде закона Николая I, решил помогать людям, желавшим заниматься их любимым делом. Именно поэтому Сергей Петрович стоял у истоков развития женского медицинского образования в России. В 1874 году Боткин организовал школу фельдшериц, а ещё через пару лет — «Женские врачебные курсы».

Также именно Боткин выступал за введение карет скорой помощи в Российской империи. Благодаря Сергею Петровичу температуру тела начали измерять градусником. С середины 60-ых годов XIX столетия Боткин возглавил эпидемиологическое общество, боровшееся с распространением гепатита А. Кстати, это заболевание выявил и описал именно Боткин, поэтому гепатит, А называют Боткинской болезнью.

Боткин стал первым русским лейб-медиком, то есть официально служил врачом при императорском дворе, до него на эту должность брали только иностранцев. Потом лейб-медиком служил его сын Евгений — в семье Николая II. Потомка Сергея Петровича расстреляли вместе с семьёй Романовых в доме инженера Ипатьева в 1918 году.

Дезинфекционная камера. (pinterest.com)

Боткин повлиял на популяризацию отдыха в Крыму. Именно он, будучи придворным доктором, решил отправить на полуостров страдающую туберкулезом императрицу Марию Александровну, сделав больную женщину настоящим трендсеттером в сфере оздоровительного туризма. Лечение в Крыму стало невероятно популярным, императоры один за другим принялись строить в Тавриде дворцы, а позже в теплые края потянулась и интеллигенция: писатели, художники, музыканты, актеры.

Переноска холерной больной. (pinterest.com)

Кстати, про интеллигенцию: Боткин был настоящим магнитом для творческих людей. Сестра медика, Мария, была замужем за Афанасием Фетом. Да и сам Сергей Петрович лечил многих выдающихся деятелей русского общества, ставших его хорошими друзьями. Лев Толстой, Фёдор Достоевский, Иван Крамской, Николай Некрасов, Александр Герцен, Дмитрий Менделеев, Михаил Салтыков-Щедрин, Фёдор Тютчев, Илья Репин — все они обращались за помощью к Боткину.

Боткин, в отличие от своих пациентов, стихи и романы не писал, но зато он изобрёл формулу работы терапевта, укладывающуюся в три пункта: 1) настроить больного на выздоровление; 2) лечить пациента целиком; 3) главную ответственность за появление болезни несёт внешняя среда, окружающий человека быт. Последняя составляющая особенно сильно волновала Боткина

Он убеждал своё окружение в важности среды, в которой живёт человек: «Понятие о болезни неразрывно связано с ее причиной, которая исключительно всегда обуславливается внешней средой, действующей или непосредственно на заболевший организм, или через его ближайших и отдаленных родителей…». Друг Боткина Иван Сеченов как-то раз даже написал в своём дневнике о Сергее Петровиче: «Для Боткина здоровых людей не существовало, и всякий приближавшийся к нему человек интересовал его едва ли не прежде всего как больной…»

Друг Боткина Иван Сеченов как-то раз даже написал в своём дневнике о Сергее Петровиче: «Для Боткина здоровых людей не существовало, и всякий приближавшийся к нему человек интересовал его едва ли не прежде всего как больной…».

Сестра Боткина, Мария. (pinterest.com)

Впрочем, и сам Боткин был творческой личностью. У Сергея Петровича, помимо медицины, была еще одна страсть — музыка. Он ежедневно играл на виолончели и трижды в неделю брал уроки у профессора консерватории. Играли они обыкновенно ночью, в двенадцатом часу. Виолончель Боткин возил с собою всюду, но говорят, искусным музыкантом помешало стать плохое зрение. Порой он просто не видел нот и сбивался.

Но если выявить у человека слабое зрение не составляет труда, то куда сложнее определить болезнь сердца. А тем более — у себя самого. Ошибся и Боткин. Он долгое время подозревал у себя печеночную колику, не знал или не желал знать о проблемах с сердцем. А оно не выдержало чересчур напряженного ритма жизни неутомимого доктора, который про свою работу говорил так: «Научная работа для меня нужна, как насущный хлеб, без которого я существовать решительно не в состоянии…».

Ушёл из жизни Боткин в возрасте 57 лет, оставив след в истории российской медицины.

О новом лейб-медике

…А за самыми своими родными и близкими он снова не углядел. Летом 1886 года умер его пятилетний сын Олег. Всего у Сергея Петровича было 12 детей, между старшим и младшим – тридцатилетняя разница. Но Олег – мальчик болезненный и при этом очень способный – был особенно любим. Боткин писал Белоголовому: «Мы с женой чуяли беду. Постоянное чувство страха за жизнь Ляли было так сильно, что я не мог встретить ни одного гроба ребенка, чтобы не вспомнить о нём

Всю зиму он провел в нашей спальне и при первом движении ночью то я, то мать были около него — и сколько любви, сколько сердца давал он нам за это внимание»

Вскоре после смерти сына на Боткина впервые накатило удушье. Грудь болела нестерпимо, в глазах темнело, на лбу выступил холодный пот. Придя в себя, Сергей Петрович объявил, что у него случился приступ желчнокаменной болезни

Старшие сыновья – Сергей и Евгений, успевшие к тому времени получить медицинское образование, с сомнением качали головами и советовали обратить внимание на сердце. Боткин сердился: «Не станете же вы учить меня медицине?». Это был единственный случай, когда доктор Боткин ошибся в диагнозе

Он лечился от желчных колик и только от них, ездил в Карлбад, пил воды… А на лекциях задыхался, бледнел, голос становился глуше, рука беспрестанно вытирала со лба крупные капли пота. «Это грудная жаба», ‑ твердили Боткину со всех сторон, а он отмахивался в несвойственном ему раньше раздражении. Так прошло два года, пока вдруг не заболела одна из дочерей Сергея Петровича. Он просто не мог позволить себе потерять и её! Боткин провел у её постели совершенно без сна около трёх суток, словно отдавая старые долги за братьев, за первую жену, за маленького сына. К счастью, выходил! Но сам окончательно надорвался

Это был единственный случай, когда доктор Боткин ошибся в диагнозе. Он лечился от желчных колик и только от них, ездил в Карлбад, пил воды… А на лекциях задыхался, бледнел, голос становился глуше, рука беспрестанно вытирала со лба крупные капли пота. «Это грудная жаба», ‑ твердили Боткину со всех сторон, а он отмахивался в несвойственном ему раньше раздражении. Так прошло два года, пока вдруг не заболела одна из дочерей Сергея Петровича. Он просто не мог позволить себе потерять и её! Боткин провел у её постели совершенно без сна около трёх суток, словно отдавая старые долги за братьев, за первую жену, за маленького сына. К счастью, выходил! Но сам окончательно надорвался.

Примерно через год – в ноябре 1889 года ‑ вдалеке от России Боткин умер от инфаркта миокарда, случившегося вследствие застарелой сердечной недостаточности (иначе – «грудной жабы»). Все случилось так, как предсказывали коллеги. Впрочем, мог ли Боткин действительно ошибиться в диагнозе? Однажды он сам признался своему ближайшему другу, доктору Белоголовому, что желчнокаменная болезнь для него – «единственная зацепка; если у меня самостоятельная болезнь сердца, то ведь я пропал! Нужно тогда оставлять работу, а клиника для меня всё, я без нее жить не смогу». И, даже отправившись в последний момент лечиться в Швейцарию (откуда, впрочем, он успел еще уехать и прокатиться по Европе), в отеле, где не мог ни встать с кресла, ни лечь, не испытывая приступов удушья, изредка, по мере сил, принимал больных, которые его осаждали…

Похоронили Боткина в Петербурге. «Многотысячная толпа терпеливо стояла, несмотря на отвратительную туманную погоду с мокрым тающим снегом, залеплявшим глаза, — вспоминает один из друзей Сергея Петровича. — Гроб вынесли из вагона и так и понесли на руках. Процессия тянулась по пути следования к Новодевичьему монастырю, по Обводному каналу и Забалканскому проспекту на протяжении 4 верст»…

Лейб-медик Евгений Сергеевич Боткин с царевнами Марией и Анастасией

…Дело отца продолжили сыновья. Старший ‑ Сергей Сергеевич ‑ по линии исследования инфекционных болезней. Другой сын ‑ Евгений Сергеевич Боткин – завоевал известность как главный врач лучшего госпиталя Русско-Японской войны. А вскоре он сделался новым лейб-медиком императорской семьи!

Когда император отрекся от престола, доктор Евгений Сергеевич Боткин отправился за ним в Тобольск, затем в Екатеринбург. Его чуть не силой вынуждали уехать, убеждали, просили, пугали… Евгений Сергеевич остался со своими пациентами и был расстрелян вместе с ними в подвале Ипатьевского дома. Накануне он послал письмо брату: «Я дал честное слово царю – быть при нем пока он жив».

Ирина Стрельникова

P.S. Прогуливаясь по Москве в районе Маросейки, я часто заглядываю в Петровериговский к Боткину. Будете проходить мимо – загляните и вы.

#совсемдругойгород

Студенчество

Сергей Боткин провел студенческие годы в период, который принято называть «мрачным семилетием» — в университете тогда главенствовала строжайшая дисциплина, господствовала внешняя формалистика. Впоследствии он довольно критично оценивал порядок преподавания в заведении.

Во время учебы в столице как раз разыгралась эпидемия холеры — студенту довелось участвовать в ее ликвидации.

Студент Боткин сблизился с Иваном Сеченовым, чье имя в медицине тоже значит немало. Особенно сокурсники сдружились, когда по окончании университета отправились за границу.

Учителями Сергея Петровича значились именитые профессора. Но особое влияние на него оказал Павел Пикулин — клиницист был мужем его сестры. Именно он настоял на том, чтобы Боткин не поехал на войну в Крым в соответствии с призывом руководства университета, а остался ради окончания полного курса.

В 1855 году Боткин завершил учебу, получив степень «лекаря с отличием». А война в его биографии все равно заняла свое место.

Путь в медицину

Род Боткиных к медицине никакого отношения не имел. Купеческая семья торговала чаем, отец будущего великого медика Пётр Кононович был купцом первой гильдии и владел крупной чайной фирмой, имевшей торговые связи с Китаем. В доме Боткиных было 14 детей, Сергей был одиннадцатым.

До девяти лет Сергей не умел читать и писать, его образованием фактически никто не занимался. Отец хотел отдать сына в солдаты, однако братья Сергея изменили его судьбу: они заметили, что мальчик любил пересчитывать буквы в словах, будущий учёный с ранних лет выучил цифры и устный счёт. Тогда в доме Боткиных появился домашний учитель Сергея — математик-педагог, обучающийся в Императорском Московском университете, Аркадий Мерчинский. Репетитор смог подготовить мальчика к экзаменам, и тот поступил в частный пансион Эннеса.

Обучаясь в пансионе, Сергей понял, что хочет посвятить всю свою жизнь математике. Юноша мечтал о поступлении на математический факультет, но в 1850 году указ императора Николая I сорвал все планы одного из лучших учеников пансиона Эннеса: в высшие учебные заведения с того момента могли поступать только дворяне. Исключением был медицинский факультет, на который и пришлось поступать Боткину.

Сергей Боткин. (scientificrussia.ru)

К счастью, Боткин сразу полюбил медицину. Он был одним из лучших студентов на своём факультете. Императорский Московский университет Сергей Петрович закончил со званием «лекаря с отличием».

После окончания высшего учебного заведения Боткин отправился на фронт Крымской войны, получив должность ординатора Симферопольского госпиталя. Уже тогда молодой специалист отмечал в своём дневнике мысль, которая позже вошла в его концепцию влияния среды на болезнь человека: «Особенность военной медицины состоит в особенности быта солдат, представляющегося как предмет попечения…» В этот же период жизни Боткин сформировал один из своих главных врачебных принципов — индивидуальный подход к каждому пациенту.

После Крымской войны Боткин практиковался в странах Европы, написал и защитил докторскую диссертацию «О всасывании жира в кишках», переехал в Санкт-Петербург вместе со своей женой Анастасией Крыловой. В столице Российской империи Боткин написал ряд учебников по медицине, стал профессором кафедры академической терапевтической клиники.

Академик и лейб-медик императора

В 1870 году Боткин уехал за границу для отдыха и лечения больной печени. Возвратившись в Петербург, он получил звание академика и был назначен на должность лейб-медика императорской семьи, став первым русским врачом царского двора.
Сопровождая царскую семью на отдых в Крым, учёный заметил благотворное влияние его климата на лечение туберкулёза. В дальнейшем, по его инициативе, было построено несколько больничных корпусов на южном берегу полуострова.
В 1874 году Боткин стал инициатором создания первой фельдшерской школы для женщин, а в 1876 году «Женских высших врачебных курсов». Также он приложил немало усилий для создания санитарной кареты, которая стала прообразом «Скорой помощи».
Вплоть до 1877 года всё время Сергея Петровича, помимо обязанностей лейб-медика, поглощала научная и редакторская работа, лекции, клиника и её лаборатория, а также большая частная практика.
В начале Русско-турецкой войны, Боткин был в свите императора Александра II, выехавшего в район ведения военных действий. В качестве консультанта царя и главного врача, Сергей Петрович инспектировал военные госпитали и занимался организацией их работы и нередко сам становился к операционному столу.

Детство и юность

Врач родился в сентябре 1832 года в семье московского купца 1-й гильдии, занимавшегося торговлей чаем. Сергей — одиннадцатый ребенок Петра Кононовича Боткина, обзаведшегося в двух браках 25 детьми, из которых выжили 14.

По семейным преданиям, Сережу считали «туповатым»: читать мальчик выучился лишь к девяти годам. Отец даже хотел отдать бестолкового сына в солдаты

Но старшие братья, прежде всего Василий, обратили внимание, что Сергей силен в арифметике. Петр Кононович передумал и нанял мальчику домашнего учителя — студента Московского университета А

Ф. Мерчинского.

Сергей Боткин в молодости В 15 лет Сережа поступил в частный пансион Л. Эннеса, обучавший сыновей богатых купцов и иностранцев, проживавших в Москве. Боткин собирался связать биографию с математикой, но к моменту окончания юношей пансиона император Николай I ограничил права недворянских отпрысков на получение высшего образования. Двери на врачебный факультет для купеческих сыновей оставались открытыми, и Сергей решил стать доктором.

Семья

Отец — Пётр Кононович Боткин (1781—1853), купец первой гильдии и владелец крупной чайной фирмы, суконных и сахарных заводов, мать — Анна Ивановна Посникова (1805—1841). В двух браках у Петра Кононовича родилось 25 детей, Сергей был одиннадцатым ребёнком от второго брака.

Боткин, Михаил Петрович: Портрет А.А. Боткиной, ЭРЖ-2083

Братья: коллекционер Дмитрий, литератор Василий , художник Михаил. Сёстры: М. П. Боткина — жена поэта Афанасия Фета, А. П. Боткина — жена Павла Пикулина, знаменитого терапевта, доктора медицины.

Первая жена (с 19.04.1859; Штудгарт) — Анастасия Александровна Крылова (1835—1875), дочь небогатого московского чиновника, сестра драматурга Виктора Александровича Крылова (1838—1908). Умерла в Сан-Ремо от лейкоза, похоронена в Покровском монастыре.

Вторая жена — Екатерина Алексеевна Оболенская (в первом браке Мордвинова,1850—1929), дочь князя Алексея Васильевича Оболенского и графини Зои Сергеевны Сумароковой.

Сыновья:

Сергей (1859—1910) — врач-бактериолог и терапевт (сестра-близнец Сергея умерла в младенчестве). Жена — Александра Павловна Третьякова (1868—1959), дочь мецената Павла Михайловича Третьякова (1832—1898). Была членом правления Третьяковской галереи вместе с В. А. Серовым и И. С. Остроуховым, а затем почётным членом ученого совета.
Пётр (1861—1933) — дипломат, камергер (06.12.1908), действительный статский советник (29.03.1909). Второй секретарь русской миссии в Вашингтоне, секретарь дипломатического агентства в Болгарии и Бельгии; первый секретарь посольства в Англии (1906). С 1907 года — министр-резидент в Марокко; в 1912—1917 гг. — посланник в Португалии; вышел в отставку в марте 1917 года. В эмиграции в Швейцарии и Франции. Один из учредителей в Париже Общества друзей Русского музея (1930). Жена Фанни Пейсон (Fanny Payson), американка, дочь известного дипломата. Детей не было.
Евгений (1865—1918) — лейб-медик, лечащий врач семьи императора Николая II, погибший вместе с ней; канонизирован РПЦЗ в 1981 году. Прославлен в лике святых решением Архиерейского собора РПЦ, состоявшемся 2—3 февраля 2016 года.
Александр (1866—1936) — морской офицер, врач. В эмиграции в Италии, похоронен в Сан-Ремо. Жена — Мария Павловна Третьякова (1875—1952), дочь мецената Павла Михайловича Третьякова (1832—1898).
Виктор (1871— ?), из пажей переведён в 46-й драгунский Переяславский Его Величества полк (1893); подполковник, штаб-офицер для поручений при военном министре; кавалерийский полковник (1914), командир Приморского драгунского полка; в 1919 г. — секретарь британского консульства во Владивостоке. С 1920 г. — в эмиграции. Умер, предположительно, в Харбине. Жена — Лидия Порфирьевна N, жила в Ленинграде в 1928 году.
Дмитрий (1877—1877), умер в младенчестве.
Олег (1882—1886), умер в детстве.

Дочери:

Анастасия. Муж — Василий Михайлович Бородулин (1847— ?), доктор (ассистент Боткина); ей посвящена колыбельная для фортепиано М. А. Балакирева (1902)
Мария (ок. 1878?—1960), художница-любительница. В её квартире (Сергиевская ул., 24) в 1890-х годах собирались художники-передвижники, устраивались выставки. Училась живописи в Париже (1890-е) и в Италии (1906—1908). Писала пейзажи маслом, темперой и пастелью, рисовала портреты. Была в дружеских отношениях с М. Горьким и М. Ф. Андреевой. Во время отдыха на Капри в 1908 году исполнила два карандашных портрета писателя. С середины 1910-х годов жила в Финляндии. По другим сведениям, родилась в 1870 году и была ребёнком от первого брака.
Екатерина (1880—1940), врач. Умерла во Франции, похоронена на Сент-Женевьев-де-Буа.
Зоя (1883—1950), умерла во Франции
Софья (1884—1969), училась в Женевской консерватории, занималась музыкой. В эмиграции жила во Франции, умерла в Париже. Муж — Николай Любимович Кон (Nikolai de Conne) (1883—1956)
Людмила (1886–?). Муж (после 1917, Франция) — Пётр Дмитриевич Чехов (1884—1981), родственник знаменитого писателя; после революции оказались во Франции; сыновья: Сергей Петрович Чехов-Боткин и Дмитрий Петрович Чехов.
Елизавета (1888–?).

Как лейб-медик взбунтовался

Лето 1877 года, императорская ставка. Боткин – главный медик действующей русской армии на Балканах, но его обязанности сводятся к ежедневным трёхразовым осмотрам императора, главнокомандующего, наследника престола и нескольких великих князей, прибывших на русско-турецкую войну. Пощупать пульс, выписать капли от несварения желудка и от бессонницы, сочувственно покивать головой. Боткин писал: «Тоска разбирает, когда глядишь на громадную свиту, сопровождавшую главнокомандующего: куча ординарцев, адъютантов, три священника — русский, лютеранский, католический

Объехав с осторожностью позиции, побывав около батареи, сели за завтрак. Все это ело, ело, ело, а там всё палили, палили и палили». Последней каплей, переполнившей его чашу терпения, стала встреча с дорогим другом – Пироговым

Тот снова заведовал фронтовыми госпиталями, снова творил чудеса и спасал жизни

Последней каплей, переполнившей его чашу терпения, стала встреча с дорогим другом – Пироговым. Тот снова заведовал фронтовыми госпиталями, снова творил чудеса и спасал жизни

Только вот с Сергеем Петровичем он разговаривал теперь по-новому: подобострастно и осторожно. «Пирогов, очевидно, решился всё хвалить, говоря, что война — такое бедствие, которое ничем не поправляется, а что сделано, то прекрасно», ‑ в тот же вечер написал Боткин жене. А наутро, едва осмотрев государя, сел на коня и поскакал в ближайший полевой госпиталь

Он помещался в киргизских кибитках, на три сотни раненых там было всего пять медсестер и еще какой-то студент-медик с 5-го курса университета. Сергей Петрович скинул сюртук, засучил рукава и пошёл в операционную. Оказалось, стола здесь вообще не было, и раненых оперировали прямо на земле. Немолодой и тучный Боткин, ругаясь и кряхтя, грузно опустился на колени возле солдата с раздробленной ногой…

А наутро, едва осмотрев государя, сел на коня и поскакал в ближайший полевой госпиталь. Он помещался в киргизских кибитках, на три сотни раненых там было всего пять медсестер и еще какой-то студент-медик с 5-го курса университета. Сергей Петрович скинул сюртук, засучил рукава и пошёл в операционную. Оказалось, стола здесь вообще не было, и раненых оперировали прямо на земле. Немолодой и тучный Боткин, ругаясь и кряхтя, грузно опустился на колени возле солдата с раздробленной ногой…

С тех пор каждый день, пренебрегая своими прямыми обязанностями, Сергей Петрович носился по госпиталям. С кем-то ссорился, что-то налаживал, кого-то наставлял, сам оперировал, перевязывал, кормил… «Не упрекай меня в донкихотстве, ‑ писал он жене. ‑ Я просто стремлюсь жить в согласии с своей совестью»…

Самое удивительное, что должности лейб-медика его не лишили, несмотря на вопиющее нарушение этикета. Ему прощалось все – даже равнодушное, неловкое высказывание по поводу убийства императора 1 марта 1881 года. Боткин сказал тогда на заседании Общества русских врачей: «Мне пришлось иметь счастье быть при последних минутах покойного государя. Или лучше сказать «несчастье». Просто новый император – Александр III – тоже слишком ценил медицинский талант Сергея Петровича, чтобы портить с ним отношения…

Впрочем, теперь Боткин сумел поставить дело так, что его вызывали в Зимний только когда действительно возникала необходимость. В остальное время он был свободен. И, к примеру, налаживал жизнь в трущобах. Просто рабочие районы с их грязью и нищетой грозили Петербургу распространением эпидемий… А бесплатные больницы? В них, как писал сам Сергей Петрович, «на еду больного человека отводилось 13 копеек в сутки, и несомненно, что громадный процент смертности тифозных больных зависит от недостатка питания». Грязь, зловоние, невежество врачей-немцев, ни слова не понимавших по-русски и не желавших вникать в жалобы пациентов…

Новой бесплатной больнице для инфекционных больных, учрежденной Боткиным, как положено, присвоили имя императора Александра III, но название не прижилось, и петербуржцы стали называть ее просто Боткинской. (В 1910 году и в Москве благодаря вовсе не Боткину, а Солдатёнкову была открыта бесплатная клиника нового типа, которая со временем стала называться Боткинской). Собственная лаборатория, чистота, передовые методы лечения – Сергей Петрович пригласил туда лучших своих учеников. Иностранцы, приезжавшие в Санкт-Петербург, в числе прочих достопримечательностей осматривали и эту больницу: в Европе ничего подобного, по крайней мере для бедных, не имелось. Доктору Боткину действительно было чем гордиться!

Публицист и коллекционеры

В 1854 году в семейный бизнес вступили дети, и чайная фирма стала Торговым домом «Петра Боткина Сыновья». Однако не все пошли по стопам отца. Василий Боткин, старший сын, был известным публицистом, автором путевых заметок «Письма об Испании», где он рассуждал о национальном характере испанцев и их укладе жизни. Литератор дружил с критиком Виссарионом Белинским и писателем Иваном Тургеневым, был знаком с Михаилом Бакуниным и Карлом Марксом. Его брат, Николай Боткин, был всего на год младше. Он редко бывал в Москве, почти всё время путешествовал: в Италии тесно общался с художником Александром Ивановым и писателем Николаем Гоголем.

Василий Боткин. Изображение: nkj.ru

Братья Боткины (слева направо): Михаил, Сергей, Петр и Дмитрий. Санкт-Петербургский государственный Музей-институт семьи Рерихов, Санкт-Петербург

Николай Боткин. Изображение: starove.ru

Семейным делом в основном занимались средние сыновья — Дмитрий и Петр. Они открыли собственный закупочный пункт в Лондоне и одними из первых привозили в Москву индийский и цейлонский чай. В 1893 году фирму преобразовали в товарищество, которое продавало чай, кофе, рафинад и сахарный песок.

Вторым делом жизни Дмитрия Боткина было искусство. Коллекция началась с полотен, которые ему подарил брат Василий. Все предметы живописи находились в его доме на Покровке, который посещали наравне с другими музеями Москвы. Основой его собрания стали картины Гюстава Курбе, Жана Франсуа Милле, Камиля Коро и других европейских художников. Дмитрий Боткин был председателем Московского общества любителей художеств, дружил с Павлом Третьяковым и помогал ему подбирать произведения для галереи.

Петр Боткин — младший, кроме работы на предприятии, был старостой в церкви Успения на Покровке и Архангельском соборе, а затем в открывшемся храме Христа Спасителя. Он почти не выезжал за границу, редко бывал в обществе, даже в гостях у родственников, всё больше времени проводил на предприятии.